Sed semel insanivimus omnes.
Мы сталкиваемся в коридоре, и он смотрит так пристально, что у меня мурашки бегут по коже. А потом он мягко улыбается и наваждение проходит.
Я ем бутерброд, он заходит в кабинет, застывает в дверях, желает приятного аппетита и идет к себе, а я говорю ему, что меня пугает его взгляд. Он выглядывает из прохода недоуменно нахмурившись и спрашивает почему. Я отвечаю, что он весь день смотрит так словно я в чем-то провинилась. Он прикрывает глаза и говорит: "ты ни в чем не виновата". Это звучит странно и я хочу продолжить разговор, но ко мне приходят люди, и тема закрывается.
Я ношусь, как сумасшедшая, по зданию и мы сталкиваемся на повороте на лестнице. Я резко торможу, а он придерживает меня и говорит: "я не хотел тебя напугать. прости". Я киваю и бегу дальше. И думаю, что меня все больше и больше от него ведет и бороться с этим очень сложно.
Он распечатывает какие-то бумаги по делу, а я сижу рядом в ожидании, когда мне отдадут мое рабочее место. Он сминает неправильные распечатки, а я зависаю на движении его пальцев и думаю, что ему надо было идти в музыканты, а не юристы. а еще мои мысли уносятся в совершенно неприличную сторону из-за этих пальцев А потом в зеркальном отражении я вижу его правую руку, и в сотый раз напоминаю себе, что нужно меньше думать обо всем, что с ним связано. Обручальное кольцо на егосовершенных руках безымянном пальце каждый раз отлично напоминает, что у него уже есть та, кто о нем думает. А еще о том, что я всегда выбираю не тех.
Он наклоняется, чтобы выбросить мусор и говорит: "убери, пожалуйста, ножку", и я уже почти готова пошутить про странный приступ нежности к моим конечностям, если он говорит "ножка, а не "нога", но он случайно задевает костяшками пальцев мою ногу чуть выше щиколотки, и я зависаю, забывая все, что хотела сказать. А потом всячески избегаю встреч до конца дня, боясь, что начну говорить. и совсем не о том о чем нужно и можно.
Сейчас он, наверняка, со своей очаровательной женой и милашкой-дочкой, а я сижу на балконе, курю, печатаю этот бредовый пост и думаю, что если мне хватит сил выдержать оставшиеся 4,5 месяца прежде, чем я вернусь в Одессу, и не сорваться и не натворить глупостей, то я поверю в Бога.
Было бы здорово, если бы мне еще хватило сил не думать о безумно живых и интересных дискуссиях, тысяче случайных прикосновений, постоянных шутках и двусмысленных фразах. Особенно о: "а что я? заявление, месяц и я тоже свободен", "представь, мы встретились, влюбились, поженились... чего ты смеешься? думаешь, это не могло бы быть правдой?" или самом дебильном диалоге на планете:
"- вот представь, я - россия, а ты - украина.
- я красивее
- никто и не спорит, что ты безумно красивая"
Я ем бутерброд, он заходит в кабинет, застывает в дверях, желает приятного аппетита и идет к себе, а я говорю ему, что меня пугает его взгляд. Он выглядывает из прохода недоуменно нахмурившись и спрашивает почему. Я отвечаю, что он весь день смотрит так словно я в чем-то провинилась. Он прикрывает глаза и говорит: "ты ни в чем не виновата". Это звучит странно и я хочу продолжить разговор, но ко мне приходят люди, и тема закрывается.
Я ношусь, как сумасшедшая, по зданию и мы сталкиваемся на повороте на лестнице. Я резко торможу, а он придерживает меня и говорит: "я не хотел тебя напугать. прости". Я киваю и бегу дальше. И думаю, что меня все больше и больше от него ведет и бороться с этим очень сложно.
Он распечатывает какие-то бумаги по делу, а я сижу рядом в ожидании, когда мне отдадут мое рабочее место. Он сминает неправильные распечатки, а я зависаю на движении его пальцев и думаю, что ему надо было идти в музыканты, а не юристы. а еще мои мысли уносятся в совершенно неприличную сторону из-за этих пальцев А потом в зеркальном отражении я вижу его правую руку, и в сотый раз напоминаю себе, что нужно меньше думать обо всем, что с ним связано. Обручальное кольцо на его
Он наклоняется, чтобы выбросить мусор и говорит: "убери, пожалуйста, ножку", и я уже почти готова пошутить про странный приступ нежности к моим конечностям, если он говорит "ножка, а не "нога", но он случайно задевает костяшками пальцев мою ногу чуть выше щиколотки, и я зависаю, забывая все, что хотела сказать. А потом всячески избегаю встреч до конца дня, боясь, что начну говорить. и совсем не о том о чем нужно и можно.
Сейчас он, наверняка, со своей очаровательной женой и милашкой-дочкой, а я сижу на балконе, курю, печатаю этот бредовый пост и думаю, что если мне хватит сил выдержать оставшиеся 4,5 месяца прежде, чем я вернусь в Одессу, и не сорваться и не натворить глупостей, то я поверю в Бога.
Было бы здорово, если бы мне еще хватило сил не думать о безумно живых и интересных дискуссиях, тысяче случайных прикосновений, постоянных шутках и двусмысленных фразах. Особенно о: "а что я? заявление, месяц и я тоже свободен", "представь, мы встретились, влюбились, поженились... чего ты смеешься? думаешь, это не могло бы быть правдой?" или самом дебильном диалоге на планете:
"- вот представь, я - россия, а ты - украина.
- я красивее
- никто и не спорит, что ты безумно красивая"
